Перейти на главную страницу >>>

 

Покорение Кавказа

Глава из книги Антона Антоновича Керсновского «История Русской армии»

Длившаяся полстолетия, стоившая громадных жертв и принесшая столько славы русскому оружию Кавказская война может быть разделена на три периода.
Первый период — с 1816 года по 1830 год — может быть назван по имени главного героя Ермоловским. Кратковременное командование Паскевича, целиком занятое защитой Кавказа от покушения внешних врагов — Персии и Турции, составляет одно целое с «ермоловской эпохой» и является как бы ее логическим продолжением.

Второй период — 30-е и 40-е годы — это кровавая и грозная пора мюридизма. Огненная проповедь Кази-муллы и Шамиля владеет сердцами и шашками Чечни и Дагестана.

Перелом в пользу русского оружия при Воронцове открывает собой третий период Кавказской войны. Штурм [93] Гуниба и пленение Шамиля наносит мюридизму окончательный удар, и с 1859 года по 1865 год происходит замирение края.

Времена Ермолова

По заключению Гюлистанского мира с Персией можно было заняться устройством новоприсоединенного Кавказского края. Задача эта, вначале казавшаяся просто трудной, оказалась, однако, поистине исполинской.

Кавказ бурлил. Волнения горских племен по-настоящему не прекращались со вступления туда русских войск при Лазареве {93} . Волновались Кахетия, Хевсурия и особенно «осиное гнездо» всего Кавказа — Чечня. Генерал Ртищев {90} , уже лишившийся незаменимого помощника — Котляревского {91} , предпринимал набеги на Чечню, обуздывая хищников, но Император Александр I не одобрял этих слишком решительных мер, требуя проявления к горцам «дружелюбия и снисходительности». Петербург проявлял полное незнакомство с обстановкой, а горцы считали «снисходительный» образ действий за признак слабости русских и все более смелели.

В 1816 году расположенные на Кавказе войска были сведены в отдельный Кавказский корпус. Главнокомандующим же вместо генерала Ртищева был назначен Ермолов {92} . С прибытием героя Эйлау и Бородина в истории Кавказа началась «ермоловская эпоха» — бесспорно, самая блестящая ее страница.

Ознакомившись с обстановкой, Ермолов сразу же наметил план действий, которого затем придерживался неуклонно. Учитывая фанатизм горских племен, их необузданное своеволие и враждебное отношение к русским, а также особенности их психологии, новый главнокомандующий решил, что установить мирные отношения при существующих условиях совершенно невозможно. Надо было заставить горцев уважать русское имя, дать им почувствовать мощь России, заставить себя бояться. А этого можно было добиться лишь силой, ибо горцы привыкли считаться только с силой. Ермолов составил последовательный и систематический план наступательных действий. Не спуская горцам ни одного грабежа, не оставляя безнаказанным ни одного набега, он в то же время положил никогда не делать второго шага, не сделав первого, — не начинать решительных действий, не оборудовав предварительно [94] их баз, не создав раньше наступательных плацдармов. Существенную часть плана составляла постройка дорог и просек, возведение укреплений (топору и заступу Ермолов отводил место наравне с ружьем) и, наконец, широкая колонизация края казаками и образование «прослоек» между враждебными нам племенами путем переселения туда преданных нам племен. «Кавказ, — говорил Ермолов, — это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо или штурмовать ее, или овладеть траншеями. Штурм будет стоить дорого. Так поведем же осаду!»

Ознакомившись с планом Ермолова, Император Александр отдал повеление, в котором как бы резюмировал его сущность: «Покорять горские народы постепенно, но настоятельно; занимать лишь то, что удержать за собою можно, не распространяясь иначе, как став твердою ногою и обеспечив занятое пространство от покушений неприязненных».

Осенью 1817 года кавказские войска были усилены прибывшим из Франции оккупационным корпусом графа Воронцова. Корпус Воронцова с 1814-го по 1817 год оставался во Франции и, по свидетельству современников, более других проникся «новыми идеями», так что войска эти (в которых телесные наказания были совершенно выведены из обихода) были не столько «посланы» на Кавказ, сколько «сосланы». В состав этого корпуса входили полки, которым суждено было обессмертить себя подвигами в надвигавшейся почти полувековой военной грозе, — апшеронцы и ширванцы, тенгинцы и куринцы, гренадеры — херсонцы и егеря — мингрельцы. С прибытием этих сил у Ермолова оказалось в общей сложности около 4 дивизий, и он мог перейти к решительным действиям.

Положение представлялось в следующем виде: Закавказье оставалось спокойным, но на Кавказской линии обстановка складывалась угрожающе. Правому флангу линии угрожали закубанские черкесы {94} , центру — кабардинцы, а против левого фланга за рекой Сунжей гнездились чеченцы — самые отчаянные хищники, пользовавшиеся высокой репутацией и авторитетом среди горских племен. Черкесы ослаблялись внутренними раздорами, кабардинцев косила чума — опасность угрожала в первую очередь от чеченцев. [95]

* * *

Весной 1818 года Ермолов обратился на Чечню. Рядом коротких ударов он привел в повиновение всю местность между Тереком и Сунжей, построил крепость Грозную и поселил по Сунже враждебные чеченцам племена, следуя принципу «разделять и властвовать». Обезопасив левый фланг со стороны Дагестана, Ермолов пошел в Аварию, на Дженгутай, где совершенно разгромил скопища аварцев. На зимние квартиры войска стали по Тереку.

В 1819 году построена в Дагестане крепость Внезапная. Аварский хан пытался было предпринять поход с целью изгнать русских из своих владений, но предприятие это закончилось полной неудачей, и он вынужден был покориться. От Наурской станицы горцы были отражены женщинами-казачками (мужское казачье население было в походе).

В следующем, 1820 году предпринимались экспедиции, расширившие зону нашего влияния. В этом году Черноморское войско (кубанские казаки) было причислено к Кавказскому корпусу.

Постройкой в 1821 году крепости Бурной был закончен на левом фланге треугольник опорных пунктов. Проученные рядом жестоких уроков, чеченцы не отваживались больше нападать на линию, но подговорили ставропольских туркменцев напасть на кубанские поселения. Однако туркменцы были разгромлены генералом Власовым {95} 3-м. Обеспечив левый фланг, Ермолов обратился в 1822 году на центр линии — и постройкой там новых линий и укреплений совершенно усмирил Кабарду.

Оставалось Закубанье, где волновались черкесы. В 1823-м и 1824 годах была усмирена смута в Абхазии. В Дагестане по внешности все обстояло благополучно, но в недрах его тлел огонь — в толщу воинственного его населения стала проникать фанатическая проповедь мюридизма. Слово «мюрид» значит послушник. «Мюридизм», с точки зрения догматической, является проповедью неизвестной народу части Корана — деяний Пророка, так называемая Тариката. Практически «мюриды» — послушники давали обет посвятить все свои силы и жизнь газавату — священной войне, борьбе с неверными. Движение возглавил мулла Магомет, стяжавший себе громкую известность под именем Кази-муллы.

В 1825 году обострение отношений с Персией потребовало присутствия Ермолова в Тифлисе. Его отъезд послужил сигналом к общему восстанию Чечни. Восстание это было усмирено генералом Лисаневичем {96} (начальник [96] 22-й пехотной дивизии и Кавказской области), но этот генерал — сподвижник Котляревского и один из первых пионеров русского Кавказа — был предательски убит, как до него были убиты Лазарев и Цицианов {97} . На его место был назначен генерал Вельяминов {98} , и все наши усилия снова обратились на левый фланг линии. В конце января 1826 года был предпринят зимний поход на Гехи, в Гойтинский лес.

Но дни Ермолова на Кавказе были уже сочтены. Против него давно велись интриги в Петербурге. Ермолов был опальным генералом. Этот большой русский человек своим саркастическим умом и независимым суждением нажил много врагов — и врагов сильных и влиятельных. Не выносивший новых «священносоюзных порядков» и немецкого засилья, этот последний продолжатель традиций екатерининских орлов «пришелся не ко двору» в России 20-х годов XIX века... Лица, запарывавшие шпицрутенами сотни людей у себя в военных поселениях, смели упрекать Ермолова в «жестокости с туземным населением». Инсинуировали о его злоупотреблениях (не приводя сколько-нибудь существенных доказательств) и о его «проконсульских замашках». Приводили, например, его приказ в 1819 году, которым Ермолов самовольно переименовал полки Кавказского корпуса и который он не отменил, несмотря на категорические приказания Военного министерства. Ермолов приказал полкам меняться наименованиями друг с другом. Апшеронский полк поменялся с Троицким, Тенгинский — с Суздальским, Грузинский — с Белевским, Навагинский — с Вологодским и так далее.

Император Николай Павлович, настроенный против Ермолова, послал летом 1826 года на Кавказ своего «отца-командира» — Паскевича — официально в помощь Ермолову, на самом же деле для замены его. Однако важные внешнеполитические события замедлили смену главнокомандующих.

Паскевич Эриванский. Война с Персией 1826 — 1827 годов и с Турцией 1828 — 1829 годов

Гюлистанский мир 1813 года не способствовал установлению добрососедских отношений между Россией и Персией. Персияне не примирились с потерей вассальных [98] закавказских ханств, и пограничные инциденты происходили весьма часто.

Весной 1826 года в Персии взяла верх воинственная партия престолонаследника Аббаса-мирзы. Российский посланник в Тегеране князь Меньшиков был арестован, и 16 июля персидские полчища перешли Араке, причем главные силы — 40000 Аббаса-мирзы — вторглись в Карабахское ханство. Русские силы в Грузии и Закавказье доходили до 30 батальонов, но из них могли быть выделены для встречи нашествия едва 30 рот.

Русские отступили к Гумрам (ныне Александрополь) и оставили Елисаветполь. Однако персидское нашествие было задержано стойким сопротивлением Шуши, где полковник Реут с маленьким гарнизоном геройски отражал во много раз превосходного врага. У Реута было всего около 2000 егерей его 42-го полка и ширванцев. Ермолов решил первоначально придерживаться оборонительного образа действий, но Государь повелел ему сосредоточить войска в эриванском направлении и действовать наступательно. Уже 3 сентября авангард Действовавшего корпуса под начальством князя Мадатова {99} (3000 бойцов) разбил при Шамхоре 15000 персов и 5-го занял Елисаветполь.

Ермолов предписал Паскевичу, вступившему с началом военных действий в командование Действовавшим корпусом, спешить с главными силами на соединение с авангардом Мадатова. 9 сентября 11000 русских сосредоточилось под стенами былой Ганжи. Только что прибывший из Петербурга на Кавказ Паскевич, привыкший к картинным парадам, безупречной выправке и единообразию Марсова поля, в первый раз видел кавказские полки, у которых дух всегда господствовал над формой. Вид их вначале очень смутил будущего графа Эриванского, «встретившего по платью» эти бесподобные войска и усомнившегося было в их боеспособности. Однако уже через несколько дней он совершенно изменил это первоначальное свое о них мнение.

Персидская армия подошла к Елисаветполю, и 13 сентября Паскевич атаковал и наголову разбил ее. Против 35000 персов, из коих 15000 регулярной пехоты с 24 орудиями, у нас было 10319 бойцов, тоже при 24 орудиях. Персидская армия надвинулась в виде громадного полумесяца, охватывая неподвижно стоявший русский корпус с трех сторон. Персы остановились на расстоянии ружейного выстрела. Паскевич тоже медлил с атакой, пока командиры, которым не терпелось, не убедили его атаковать, уверив, что кавказские войска неспособны к обороне. «Если [99] эта золотая сволочь опомнится, то шапками нас закидает», — сказал ему князь Мадатов. Персов перебито до 2000, а 1019 с 4 знаменами и 4 орудиями взято в плен. Остальные бежали. Мы лишились 295 человек. Сражение под Елисаветполем решило участь кампании. Шуша была деблокирована после геройской 47-дневной защиты, а в октябре вся русская территория была очищена от персов. Зимой князь Мадатов произвел в свою очередь два набега в персидские пределы.

* * *

К открытию кампании 1827 года Ермолова уже не было, и Паскевич стал полновластным хозяином на Кавказе. Всю свою долгую жизнь Ермолов прожил в Москве. Он был главнокомандующим ополчением в Восточную войну и умер 91-го года от роду, в 1861 году, пережив всех героев Двенадцатого года.

В мае месяце Паскевич стянул войска к Эчмиадзину и в июне выступил оттуда на Аббас-Абад, выслав 20-ю дивизию генерала Красовского {100} блокировать Эривань — неприступный оплот Персии, о который уже дважды — при Цицианове и при Гудовиче {101} — разбивались русские усилия

Аббас-Абад был взят 7 июля, но под Эриванью дела приняли неблагоприятный оборот. Лихорадки и дизентерия настолько ослабили 20-ю дивизию, что в ней осталось едва 4000 штыков. Красовский снял осаду и отвел свои войска на Аштаракские высоты. Аббас-мирза с 30000 двинулся на него, но, не смея атаковать сильную русскую позицию в лоб, обошел ее и стал между Красовским и Эчмиадзином, угрожая разгромом почти беззащитной, переполненной больными, русской базе. Тогда Красовский двинулся 16 августа на персидскую армию, пробился сквозь нее с большими потерями и прикрыл Эчмиадзин. Мы лишились 24 офицеров и 1130 нижних чинов. Это самый большой урон за все войны с Персией. После этого поражения персы отказались от дальнейших попыток к наступлению.

Устроив продовольственную часть, Паскевич приступил к решительным действиям. 19 сентября он взял сильно укрепленный Сердар Аббас, 23-го подступил к Эривани — и 1 октября овладел ею штурмом. Сердар Аббас нельзя было обложить со всех сторон по условиям местности. Паскевич подверг крепость жестокой бомбардировке, после которой остатки гарнизона бежали. В крепости взято 14 орудий. Из гарнизона в 1500 человек [100]

до 650 перебито и 100 взято в плен. В Эривани взято 48 орудий, 4 знамени и 3000 пленных, в том числе комендант Гассан-хан. Наш урон за всю осаду не свыше 100 человек. За отличие на приступе 7-й карабинерный полк наименован Эриванским карабинерным, а Паскевич возведен в графское достоинство и награжден орденом святого Георгия П степени.

Взятие Эривани нанесло окончательный удар Персии. В октябре 1827 года русскому оружию покорилась вся северо-западная ее часть. 14 октября был взят Тавриз, и 21-го числа Персия запросила мира. Мирные переговоры продолжались около четырех месяцев, и мир был подписан в Туркманчае 13 февраля 1828 года ровно в полночь, в момент, признанный персидским астрологом самым благоприятным для его прочности. Астролог не ошибся — с тех пор Россия и Персия больше не воевали. По Туркманчайскому миру Персия уступила нам ханства Нахичеванское и Эриванское и уплатила 20 миллионов рублей серебром контрибуции.

Паскевич настаивал на использовании персидской неурядицы — борьбы за шахский престол различных претендентов — и расчленения Персии. Он полагал включить часть персидских земель в число российских владений, а из остальных образовать по принципу «агу1с1е е11трег1а» ряд вассальных и полувассальных государств. Однако Император Николай Павлович — блюститель порядка и хранитель заветов Священного союза во всех частях света — отказался от подобной «неблагородной» идеи воспользоваться затруднительным положением законного шаха Персии. Великая Екатерина поступила бы иначе.

* * *

Кавказ недолго наслаждался спокойствием. В феврале 1828 года был заключен мир с Персией, а в апреле объявлена война Турции.

Кавказскому корпусу надлежало отвлечь силы турок от главного. Балканского театра и покорить Карский и Ахалцыхский пашалыки. Из 40000 войск свыше половины пришлось отделить для поддержания порядка в Закавказье и только что присоединенных ханствах — и против турок Паскевич смог сосредоточить у Гумр всего 18000 бойцов при 70 орудиях. Турок в Эрзерумском районе было до 60000, под начальством Киос-Магомета-паши. 14 июня Паскевич двинулся от Гумр к Карсу — [101] и 23-го взял его штурмом, предупредив турецкую армию.

Гарнизон Карса состоял из 8000 человек (из коих 2000 регулярной пехоты, а остальные конница и ополчение). Во время штурма перебито до 1500. В крепости взято 33 знамени и 151 орудие. Наш урон 400 человек. Первый поднявшийся на стену солдат, эриванский карабинер, был смертельно ранен. «Братцы, умираю, — успел он крикнуть товарищам, — только крепость возьмите!» Появление чумы побудило прекратить на месяц дальнейшие действия и отвести войска в здоровую местность, в горы. По миновании заразы Паскевич овладел 23 июля Ахалкалаками и, перевалив с осадной артиллерией через Цудахарский хребет, подступил 4 августа к Ахалцыху и разбил здесь 9-го числа неприятельскую армию.

9 августа под Ахалцыхом у Паскевича против 30000 турок было всего 9000 человек и 42 орудия. Сражение велось в сильнейшую грозу. Турок перебито до 2000 и 500 человек с 10 орудиями и 10 знаменами взято в плен. Наши потери — 81 убитый, 339 раненых. Штурм Ахалцыха 16 августа велся с большим ожесточением, из 9-тысячного гарнизона легло 5000. Трофеями были 57 знамен и значков и 62 орудия. Ахалцых 16-го числа взят штурмом. В августе и сентябре взяты Ацхур, Ардаган, Поти, Баязет и покорен весь Баязетский пашалык. Кавказский корпус блистательно выполнил свою задачу, и Паскевич, оставив во всех занятых крепостях гарнизоны, отвел свои войска на зимние квартиры.

* * *

Зима с 1828 года на 1829 год протекла тревожно. В феврале турки в количестве 10000 осадили Ахалцых, но были отражены генералом Муравьевым, а трапезундский паша пытался проникнуть в Гурию, но безуспешно. В занятых областях жители волновались, ежеминутно готовясь восстать поголовно. Персы в свою очередь стали стягивать свои войска к Араксу, и лишь угроза Паскевича Аббасу-мирзе истребить всю его династию заставила их отказаться от попытки реванша (в Тегеране только что назначенный посланником Грибоедов был растерзан чернью). Кампания 1829 года открывалась при крайне неблагоприятных обстоятельствах. [102]

Четвертую весну выступали кавказские полки со своих квартир на границу. Из 45000 опять, как и в прошлую кампанию, лишь 18000 человек и 70 орудий смогли быть назначены для активных операций (12000 двинуты на персидскую границу, 15000 оставлены внутри страны). Силы турок же возросли тем временем до 120000. Главнокомандующим вместо Киос-Магомета назначен зрзерумский сераскир Хаджи Салех.

В половине мая турецкий главнокомандующий с 70000 двинулся от Эрзерума к Карсу, трапезундский паша с 30000 — к Ахалцыху, а ванский паша с 20000 и курдами — к Баязету. Паскевич, своевременно осведомленный, решил предупредить турок и двинулся сам через Соганлугский хребет к Эрзеруму. Хаджи Салех вел свою армию двумя группами: справа — Хаки-паша с 20000, слева — сам сераскир с главными силами — 30000 человек, имея в резерве остальные 20000.

19 июня Паскевич разгромил сераскира под Каинлами, а на следующий день, 20-го, нанес полное поражение Хаки-паше под Милле Дюзе. В двойном бою, при Каинлах и Милле Дюзе, мы лишились 1000 убитыми и ранеными. Турок перебито до 5000, а 12000 с 19 знаменами и 28 орудиями взято в плен. Конница под личным начальством Паскевича преследовала 20 верст. Разгромленная турецкая армия бежала в Эрзерум, который сдался почти без боя 27 июня — в сто двадцатую годовщину Полтавской победы, причем в плен был взят сам сераскир, 4 паши, до 15000 человек и 150 орудий.

Покорением Эрзерума и победоносным отражением от Баязета войск ванского паши война с Турцией на Кавказе, собственно, закончилась. В кампанию 1828 года были взяты турецкие крепости Закавказья, а в короткую июньскую кампанию 1829 года разгромлена живая сила турок и взят их оплот. Паскевич, имевший за персидскую кампанию титул графа Эриванского, был произведен в генерал-фельдмаршалы и награжден орденом святого Георгия I степени.

В июле, августе и сентябре происходили небольшие бои (в одном из них мы лишились храброго генерала Бурцева) {102} . 27 сентября в деле при Байбурте, последнем за всю войну, русский отряд в 7000 человек при 34 орудиях разгромил 12000 турок и курдов. Неприятелей перебито 700 и 1236 взято в плен, с 12 значками и всеми 6 бывшими в деле орудиями. Наш урон — всего 100 человек. В конце сентября войска отведены на свои стоянки. Ахалцыхский пашалык присоединен к России. [103]

БОЕВЫЕ ОТЛИЧИЯ ЗА ВОЙНЫ С ПЕРСИЕЙ И ТУРЦИЕЙ ПОЛУЧИЛИ СЛЕДУЮЩИЕ ПОЛКИ:

13-й Лейб-Гренадерский Эриванский полк — серебряные трубы за отличие в 1826 — 1827 гг. и 1828 — 1829 гг.;

14-й гренадерский Грузинский полк — георгиевские трубы и знаки на шапки за 1826 — 1827 гг. и 1828 — 1829 гг.;

15-й гренадерский Тифлисский полк — георгиевское знамя за защиту Шуши в 1826 г .;

77-й пехотный Тенгинский полк — георгиевское знамя за оборону Баязета в 1829 г .;

80-й пехотный Кабардинский полк — знаки на шапки за отличие в 1826 — 1827 и 1828 — 1829 гг.;

84-й пехотный Ширванский полк (особенно отличившийся) — георгиевское знамя за оборону Шуши, георгиевские трубы за отличие в 1827 г ., знаки на шапки за отличие в 1826 г . и поход за отличие в 1828 — 1829 гг.;

17-й драгунский Нижегородский полк — георгиевский штандарт за отличие в кампании 1826, 1827 — 1828 гг.;

3-й уланский Смоленский и 4-й уланский Харьковский полки — знаки на шапки за отличие в 1826 — 1827 и 1828 — 1829 гг.;

13-й Донской (Басова), 14-й Донской (Леонова), 15-й Донской (Карпова) и 16-й Донской (Сергеева) казачьи полки — надписи на знамена за отличие в 1826 — 1827 и 1828 — 1829 гг.;

1-й Хоперский (Кубанские войска) казачий полк — георгиевское знамя за 1828 — 1829 гг.;

1-й Кубанский казачий полк — георгиевское знамя за 1828 — 1829 гг.;

1-й Таманский полк — георгиевский штандарт за 1826 — 1827 и 1829 гг.;

1-й Кавказский полк — георгиевский штандарт за 1828 — 1829 гг.;

3-й Кавказский полк — надпись на знамя за 1828 — 1829 гг.;

3-й Кизляро-Гребенской (Терские войска) — надпись на знамя за 1828 — 1829 гг.;

3-й Горско-Моздокский полк — надпись на знамя за 1828 — 1829 гг.;

2-й Волгский полк — георгиевское знамя за 1828 — 1829 гг.;

3-й Волгский полк — надпись на знамя за 1828 — 1829 гг.;

20-я артиллерийская бригада — знаки на шапки за 1828 — 1829 гг.;

21-я артиллерийская бригада — золотые петлицы за 1828 — 1829 гг.;

5-я Донская батарея — знаки на шапки за 1826 — 1827 и 1828 — 1829 гг.; [104]

9-я Донская батарея — знаки на шапки и золотые петлицы за 1826 — 1827 и 1828 — 1829 гг.;

1-я Терская батарея — знаки на шапки за 1826 — 1827 и 1828 — 1829 гг.;

1-й Кавказский саперный батальон — георгиевское знамя за Ахалцых в 1828 г . и знаки на шапки за 1826 — 1827 и 1828 — 1829 гг.

Волна мюридизма

Занятый защитой Кавказа от внешнего врага, Паскевич не придавал особенного значения брожению среди горских племен. А проповедь мюридизма все больше охватывала Чечню и Дагестан, найдя в воинственных народах Восточного Кавказа исключительно благоприятную для себя почву. Кази-мулла сплотил воедино все горские племена. Неудачу он потерпел лишь в Аварии, где мюриды были отражены от Хунзаха. Император Николай I пожаловал за это аварскому народу георгиевское знамя.

На Восточном Кавказе русских было всего 4000 штыков при 26 орудиях. Начальствовавший там генерал барон Розен 2-й отогнал скопища Кази-муллы к Белоканам, и порядок там внешне соблюдался до осени 1830 года, когда 15 октября грянул первый гром при Старых Закаталах. Два батальона эриванцев были застигнуты врасплох скопищами лезгин во время рубки просек. Мы потеряли 400 человек и 2 орудия.

Закатальское дело сильно встревожило русское командование, вызвав в то же время большой подъем духа среди горских племен. Паскевич принял срочные меры, и 14 ноября снес с лица земли Старые Закаталы, приказав самое это имя предать забвению. Однако «предать забвению» проповеди Кази-муллы оказалось не так уж легко...

В мае 1831 года Паскевич был срочно вызван в Польшу и покинул Кавказ. Его в общем кратковременная деятельность свелась лишь к двум войнам, зато блестяще проведенным, с внешним врагом. Внутри края его администрация не успела пустить корни. На его место главнокомандующим был назначен генерал барон Розен 1-й.

Утвердившись в урочище Чумкесент у Темир-Хан-Шуры, Кази-мулла стал скликать горцев на священную войну с гяурами. Полчища мюридов разгромили Кизляр и обрушились на Бурную и Внезапную, но были отбиты. Генералы Панкратьев и Вельяминов усмирили большую часть [105] мятежников и 1 декабря 1831 года овладели Чумкесентом. Кази-мулла бежал в Гимры — совершенно неприступное горное гнездо, где снова стал собирать ополчение. «Русские смогут сойти в Гимры только дождем», — говорил он.

И русские сошли в Гимры «дождем»! Чтоб положить конец восстанию, барон Розен собрал летом 1832 года до 10000 при 16 орудиях, двинулся на Гимры и 17 октября овладел ими жестоким штурмом. Скопища горцев были рассеяны, а сам Кази-мулла был убит. В походе на Гимры принимали участие Эриванский карабинерный полк и батальоны полков Херсонского гренадерского. Тифлисского, Московского, Бутырского пехотных и 41-го егерского (Мингрельского). Мы лишились 41 убитыми и 339 ранеными. Кази-мулла с 15 самыми отчаянными мюридами (среди которых был Шамиль) засел в одной из башен. «Если мы здесь останемся, — сказал он своим товарищам, — то как собаки околеем с голода. Аллах не простит нам такой позорной смерти. Попробуем же лучше пробиться сквозь ряды гяуров!» Надвинув папахи на глаза, горцы ринулись в шашки и все до одного легли после отчаянной сечи. Шамиль, проколотый штыком насквозь, был оставлен замертво. Пронзенное русскими штыками тело Кази-муллы сделалось предметом поклонения.

Движению, казалось, был нанесен окончательный удар. По крайней мере, так полагало и в этом смысле отписало в Петербург русское начальство. Наши силы на Кавказе были поэтому сокращены и, по проведении военной реформы 1833 года, находившиеся, там войска новообразованного VI корпуса отозваны в Россию. В Кавказском корпусе остались 19-я, 20-я, 21-я пехотные дивизии. Гренадерская бригада, нижегородские драгуны (10-й эскадрон), 37 линейных батальонов и казачьи войска.

Преемником Кази-муллы объявил себя Гамзат-бек. Он вновь собрал мюридов и решил пока не трогать русских, а предварительно овладеть Аварией. Это удалось ему в 1834 году, после чего Гамзат решил покорить Дагестан. Однако он был убит одним фанатиком аварцем. Движение возглавил другой сподвижник Кази-муллы — Шамиль.

Подчинение аварского ханства мюридами встревожило наше правительство, и Розену поведено было ввести войска в Аварию, что и было им исполнено. Все 1835 и 1836 годы прошли в бесполезных переговорах с горцами. Шамиль, принявший титул имама, упрочивал тем временем свою власть над дагестанскими племенами. Главный свой оплот он устроил на почти отвесной скале близ слияния Андийского [106] и Аварского Койсу, названной им Ахульго, что по-арабски значит «прибежище». Влияние его возрастало с каждым днем.

* * *

1837 год ознаменовался двумя событиями. В мае месяце барон Розен предписал генералу Фези {103} предпринять экспедицию на Ахульго. Фези овладел аулами Тилитль, Ашильдой и всем ахульгинским районом. Однако недостаток продовольствия и угроза сообщениям побудили его очистить занятый район. Вся эта экспедиция принесла нам в общем больше вреда, чем пользы, ибо Шамиль (хоть и выразивший на словах покорность) стал теперь убеждать горцев, что Аллах ему сопутствует и русские не в состоянии с ним что-либо поделать. Будь в то время на Кавказе сколько-нибудь проницательные военачальники, опыт этой экспедиции пошел бы им впрок и армия была бы набавлена в дальнейшем от многих безрезультатных, а то и прямо неудачных походов.

В сентябре Кавказ посетил Император Николай Павлович. Государь остался недоволен общим состоянием края, брожением умов в Дагестане, разбоем в татарских ханствах и отсутствием связи между укреплениями на Сунже. Розен был смещен, и на его место назначен генерал Головин. Новый главнокомандующий обратил свое внимание сперва на правый фланг Кавказской линии — Черноморское побережье и Закубанье, где основаны укрепления Новотроицкое и Михайловское. В 1838 году основан Новороссийск, проведена Военно-Грузинская дорога из Тифлиса через Кавказский хребет на Владикавказ, и этот последний соединен с Моздоком линией кордонов.

В следующем, 1839 году была предпринята широкая операция по всему фронту. На правом фланге десантный отряд генерала Раевского возвел ряд укреплений на Черноморском побережье. На левом фланге действовали Дагестанский отряд самого Головина и Чеченский — графа Граббе {104} . 20 апреля отряд генерала Головина после упорного боя занял Аргуань (наши потери — 650 человек, горцев перебито до 2000). Затем оба отряда, соединившись, осадили 12 июня Ахульго — и 22 августа, пятым по счету кровопролитным штурмом, оплот Шамиля перешел в наши руки. У нас было 7000 бойцов при 17 орудиях. Горцев засело в Ахульго свыше 5000. Наиболее доступный склон горы, на который и была поведена атака, имел 50 саженей [107] высоты при крутизне свыше 50 градусов. Штурмы 29 июня, 4-го и 16 июля не удались (на этом последнем у нас убыло 875 человек, в том числе 52 офицера). Штурм 17 августа почти удался, но резервов не было, и наша потеря в этой четвертой безрезультатной попытке составила 557 человек. Наконец решительным приступом 22-го числа мы овладели этим орлиным гнездом. Горцев в этот день было убито свыше тысячи, в плен взято 900. Наш урон — 544 человека, а за всю осаду до 2500 человек. С горстью преданных мюридов Шамиль бежал в горы.

Дагестан казался усмиренным. Наружно все обстояло как будто хорошо, и ничто не предвещало той бури, что должна была разразиться с невероятной силой через несколько месяцев.

* * *

На 1840 год генерал Головин предполагал продвинуть правый фланг Кавказской линии на реку Лабу, а пространство между этой рекой и Верхней Кубанью заселить казаками. Но горцы предупредили этот маневр. В последних числах февраля вспыхнуло поголовное восстание всех лезгинских и черкесских племен. Скопища горцев овладели после отчаянной защиты фортом Лазаревым и укреплениями Николаевским, Вельяминовским и Михайловским. Михайловское укрепление занимало 400 тенгинцев и линейцев 5-го батальона под начальством штабс-капитана Лико. Горсть героев три дня отбивала 11000 черкесов. Когда неизбежное совершилось, и лавина горцев ворвалась в укрепление — рядовой Тенгинского полка Архип Осипов взорвал его на воздух с остатками гарнизона и победителями. Имя героя навсегда осталось в списках полка и вызывалось с тех пор на перекличке.

Шамиль поднял Чечню, где население было озлоблено сбором податей. 11 июля произошел жестокий бой у Валерика (воспет Лермонтовым). Шамиль, разбитый при Валерике генералом Фрейтагом, засел в горах — и туда к нему бежала вся Малая Чечня. Оттуда имам пытался пробраться в северный Дагестан, но был отражен храбрым полковником Клюки фон Клюгенау {105} с апшеронцами. Тогда Шамиль обратился на Аварию и осенью разгромил ее. Дерзкие набеги горцев до самого Терека продолжались до поздней зимы.

В Петербурге встревожились таким оборотом дел — и на Кавказ была двинута 14-я пехотная дивизия (из состава V корпуса). Весь 1841 год продолжались волнения в Аварии, [108] правитель которой Хаджи-Мурат предался Шамилю. Операции в Чечне велись с переменным успехом. В 1842 году 20 февраля нами взят был аул Гергебиль. Шамиль пытался проникнуть в южный Дагестан, но при Рычи путь ему преградил Ширванский полк. Князь Аргутинский- Долгорукий окончательно восстановил здесь порядок.

Однако пятидневный (с 30 мая по 4 июня) поход отряда Граббе — 10000 человек при 24 орудиях и огромных обозах — на Дарго, резиденцию Шамиля в Чечне, закончился полной неудачей с потерей 60 офицеров, 1700 нижних чинов и 1 орудия. Горная местность совершенно не благоприятствовала действиям крупных масс войск и их обозов. Дела пошли совсем скверно, и в августе месяце заволновались и те племена, что до сих пор оставались в стороне от движения. Зимой с 1842 года на 1843 год горцы предпринимали набеги до Кизляра и даже до Ставрополя. В результате всех этих неудач генерал Головин был заменен генералом Нейдгардтом. Дух в Петербурге сильно упал, и военный министр князь Чернышев {106} исходатайствовал Высочайшее повеление в 1843 году экспедиций не производить. Однако горцы стали настолько дерзки, что генерал Нейдгардт {107} вынужден был уже весной предпринять ряд экспедиций.

В конце августа Шамиль нанес ряд поражений нашим отрядам в Чечне и овладел несколькими укреплениями (с 27 августа по 21 сентября мы лишились 55 офицеров, 1562 нижних чинов из общего числа 6000 и потеряли 12 орудий). Поздней осенью этого тяжелого 1843 года нас ждал второй удар. 3 ноября Шамиль овладел Гергебилем, где горсть храбрецов повторила подвиг Архипа Осипова в Михайловском укреплении. Гергебиль занимало 3 роты (350 человек Тифлисского полка, державшихся десять дней против 10000 неприятелей). Укрепление взорвали юнкер Чаевский, унтер-офицер Неверов и рядовой Семенов. Связь между северным и южным Дагестаном была нарушена. Весь Восточный Кавказ вспыхнул как порох.

Авария была потеряна. Занимавший ее отряд полковника Пассека успел выступить из Хунзаха, но был блокирован в Зирянах, где геройски отбивался целый месяц — с 18 ноября по 17 декабря. Отряд генерала Гурко {108} был 8 ноября заперт в Темир-Хан-Шуре. На выручку Темир-Хан-Шуры пошел Клюки фон Клюгенау. 14 декабря он деблокировал Гурко — и оба русские отряда, соединившись, выручили Пассека. [109]

В начале 1844 года на Кавказ прибыли 13-я и 15-я пехотные дивизии и маршевые батальоны 16-й, 17-й и 18-й. Здесь собрался таким образом весь V корпус генерала Лидерса и часть VI. Вместе с линейными батальонами и казаками численность наших войск была доведена до 150000. Весной 1844 года предложено было укрепиться на Аварском Койсу и, обратившись на Чечню, разгромить Дарго, а на Дагестан произвести диверсию. Эта последняя была возложена на Пассека, разгромившего 3 июля у Гилли Кибит Магому — одного из виднейших наибов Дагестана.

Измена елисуйского хана Даниель-бека несколько задержала наши главные силы, заставив их предварительно разгромить Елису 21 июня. При Елису у нас было около 3000 человек (эриванцы, тифлисцы, нижегородские драгуны). Батальон Тифлисского полка замялся было на штурме под сильным огнем. Командовавший батальоном капитан Карягин крикнул: «Егеря, стыдно! Ко мне!» В ответ ему загремело «ура», и завал, казавшийся неприступным, мгновенно был взят. Наш урон в этом деле 13 офицеров, 341 нижний чин. После этого дела главные силы двинулись в Андию двумя большими отрядами: генерал Гурко — на Чечню, генерал Лидере — на Дагестан. Шамиль избегал боя и «изматывал» русские войска, завлекая их в горы и нарушая их сообщения. Довести всю экспедицию до конца не удалось вследствие представившихся затруднений. Нейдгардт понял причину. «Чем больше войск, тем больше затруднений и медленности», — доносил он Государю. Жаль, что пример несчастного движения графа Граббе в Ичкерию в 1842 году с непомерным отрядом остался напрасным и даже на Акушу двигали целый корпус. Император Николай остался недоволен безрезультатностью операций на Кавказе. Он решил проникнуть в Андию и одним ударом покончить с Шамилем. Исполнение этой своей воли он возложил на своего любимого генерал-адъютанта графа Воронцова, назначенного главнокомандующим на место генерала Нейдгардта.

Прибыв на Кавказ весной 1845 года, Воронцов — герой Бородина и сподвижник Ермолова в' начале Кавказской войны — принялся за подготовку экспедиции в Андию. Старшие начальники Кавказской армии не ждали от нее ничего хорошего по опыту прошлых походов, но Воронцов решил исполнить Высочайшую волю. Экспедиция на Дарго, с 6-го по 20 июля, завершилась катастрофой. Аул Дарго был, правда, взят и разорен, но на обратном пути [110]

наши войска, двигаясь по труднопроходимой местности и терпя большую нужду в продовольствии, попали под удары скопищ горцев, неуловимых в привычной им обстановке, и понесли тяжкие потери (свыше трети всего состава). Мы лишились 3 генералов, 141 офицера, 2831 нижнего чина и потеряли 3 пушки. Был убит храбрый, молодой и так много обещавший Пассек. В летописях Кавказской армии поход этот известен под названием «сухарной экспедиции».

Тогда вернулись к плану Ермолова — плану систематических действий — ружьем и топором и постепенной атаки гор.

Сокрушение Шамиля

С 1846 года в операциях на Кавказе наступил решительный перелом. Отличаясь от своих предшественников выдающимися административными способностями, Воронцов в совершенстве применил ермоловскую систему. Сплошная рубка непроходимых чащ, постройка дорог и укреплений, учреждение все новых казачьих станиц — все это с каждым годом все больше и больше затрудняло борьбу горцам, ставя их все в более тяжелые условия. Воронцов не видел надобности в содержании на Кавказе непомерных сил — и в 1846 году войска V и VI корпусов выступили обратно в Россию. Из отдельных батальонов 13-й, 14-й и 15-й пехотной дивизий сформировано 4 новых полка: Ставропольский, Кубанский, Дагестанский и Самурский, оставшиеся на Кавказе. В июле этого года князь Бебутов разбил Шамиля при Кутиши.

В 1847 году Воронцов решил овладеть Гергебилем, но не имел успеха, и появление холеры заставило снять осаду. Воронцов обратился на Салты, превращенный мюридами в сильную крепость. После шестинедельной осады и неоднократных попыток он овладел Салтами 14 сентября, нанеся огромные потери скопищам горцев (за один лишь штурм 14 сентября их легло до 3000), но и наш урон составил 1186 человек, а за весь салтинский поход у нас выбыло 150 офицеров и 2500 нижних чинов — до самого конца Кавказской войны мы больше таких потерь не несли. Остаток 1847 года был употреблен на постройку укреплений, обеспечивавших связь северного Дагестана с южным. Наиболее значительными происшествиями в 1848 году явилось взятие Гергебиля 7 июля отрядом князя [111] Аргутинского-Долгорукого {109} и поражение, нанесенное им Шамилю у Ахты. В 1849 году, после неудачной осады аула Чох, Дагестан было решено до поры до времени оставить, а все внимание обратить на Чечню.

В 1850-м, 1851-м и 1852 годах замирение Кавказа шло быстрыми шагами. Одно за другим изъявляли покорность мятежные племена, все крепче смыкалось железное кольцо вокруг непокорных областей. Дух мюридов начал падать, силы их — быстро таять. Важнейшими событиями этих кампаний являются блестящий двухдневный поход князя Барятинского {110} на Гельдыг и Автуры и упорный бой у Шеляга в Дагестане, где мы нанесли полное поражение Шамилю (лишившись 24 офицеров и 550 нижних чинов), а до того — бой на Гехинских завалах 8 декабря 1850 года, где Кавказская армия лишилась своего кумира — храбрейшего из храбрых генерала Слепцова {111} .

Вот как описывает смерть Слепцова история Эриванского полка: «Сраженного героя вынесли из сечи на бурке. Слепцов был еще в памяти и спрашивал, взято ли неприятельское орудие. Ему отвечали, что еще нет известий, но что завалы взяты... «Ну и за то слава Богу!» — сказал он, крестясь. Еще минута — и все было кончено: Слепцов умер тихо и с твердою верою. Ни единого стона не вырвалось из его груди... Горе было всеобщим... Среди казаков эта потеря произвела ошеломляющее впечатление. Чтобы понять, как любили Слепцова на Сунже, достаточно было видеть, что там происходило, когда везли его тело. Все население высыпало навстречу, и все, от мала до велика, рыдали... Слепых подводили к гробу, матери клали на его крышку грудных детей»... До самой всероссийской катастрофы культ памяти Слепцова свято соблюдался в Сунженско-Гребен ском полку, прославленном героем, и в Терском войске вообще.

С началом Восточной войны, в 1853 году, Шамиль воспрянул было духом. Он поручил одному из своих наибов — Магомет-Эмину — прервать сообщение Владикавказа со Ставрополем, а сам сделал попытку проникнуть в Грузию. Однако мюриды были уже не те... Дух их сильно пал — и, за исключением нескольких сот фанатиков, остальные следовали за имамом лишь из страха. Аргутинский-Долгорукий быстро ликвидировал попытку Шамиля, а Магомет-Эмин был разбит полковником Козловским. Весной 1854 года горцы предприняли небольшой набег на Цинандалы — этим и ограничились их действия за все продолжение Восточной войны, если не считать мелкой [112] партизанщины. Инициатива на Кавказе окончательно перешла к русским.

* * *

Вместо заболевшего Воронцова должность наместника в 1854 году исправлял генерал Реад. В 1855 году на Кавказ был назначен Муравьев {112} , но его кратковременное главнокомандование было всецело посвящено войне с Турцией.

В 1856 году главнокомандующим был назначен князь Барятинский, блестящий, молодой еще военачальник и талантливый администратор, командовавший до того левым флангом Кавказской линии. Начальником штаба его был назначен Милютин. На Кавказе, помимо коренных кавказских войск, находились еще 13-я и 18-я пехотные дивизии, воевавшие до того с турками.

Князь Барятинский предписал продвинуть правый фланг Кавказской линии к Майкопу и все занятое пространство заселить казаками. Трудная же задача покорения Чечни была возложена на генерала Евдокимова {113} , которому были даны главные силы 20-й и 21-й пехотных дивизий и Гренадерской бригады (развернутой в этом году в Кавказскую гренадерскую дивизию). Еще летом 1856 года ряд наибов изъявил покорность, среди них был строитель всех кавказских крепостей Хаджи Юсуф.

Генерал Евдокимов энергично принялся за усмирение «осиного гнезда» Кавказа и колыбели мюридизма. В декабре 1856 года, невзирая на непогоду, в двухнедельный срок был уничтожен знаменитый Маюртупский орешник, самое дикое и непроходимое место Чечни. В следующем, 1857 году велась расчистка старых просек, энергично проводились новые. Евдокимовым истреблено 20 наиболее диких аулов и покорена вся Малая Чечня.

В 1858 году предпринято покорение Большой Чечни. Евдокимову поручена демонстрация, сам же Барятинский предпринял поход в Аргунское ущелье, блестяще удавшийся. В эту кампанию имел место ряд жарких дел, в одном из них, на штурме аула Китури, был убит начальник Кавказской гренадерской дивизии генерал барон Вревский. Выжитый Евдокимовым из Малой Чечни, разбитый Барятинским в Аргунском ущелье, Шамиль бежал в аул Ведень, в глубину лесов Большой Чечни. В январе 1859 года Евдокимов предпринял зимний поход на Ведень. Чеченская твердыня, осажденная 17 марта, пала 1 апреля. С последними мюридами Шамиль бежал в Нагорный Дагестан. [113]

Летом этого знаменательного 1859 года Барятинский пошел на Дагестан с целью нанести Шамилю решительный удар. Шамиль выжидал русские войска, заняв совершенно неприступные позиции на реке Андийское Койсу. Однако легендарная переправа через Койсу дагестанцев полковника Радецкого {114} 1 июля при Сагрытло до того подействовала ошеломляюще на горцев, что все ополчение их рассеялось и у Шамиля осталось лишь 600 самых отчаянных сорвиголов и 4 пушки. С этой горстью имам засел в последний свой оплот — на гору Гуниб. Под огнем горцев охотники Дагестанского пехотного полка переплыли бурный горный поток, имеющий у Сагрытло 15 саженей ширины. Им перекинули бечеву на камне и посредством ее закрепили канат. На канат подвесили доску, и, лежа навзничь на этой доске, люди отряда поодиночке перебрались над бездной Сагрытло — это Чертов мост Кавказской армии.

10 августа Гуниб был окружен войсками. Барятинский вступил с Шамилем в переговоры, которые, однако, ни к чему не привели. Тогда 25 августа на рассвете в победный венок Кавказской армии был вплетен славный лавр — Гуниб. На штурме Гуниба мы лишились 9 офицеров, 171 нижнего чина апшеронцев, ширванцев и сапер, вскарабкавшихся, как кошки, на отвесную в 30 саженей скалу. Имам Шамиль сдался на милость победителя, и весь Восточный Кавказ от Каспийского моря до Военно-Грузинской дороги покорился русскому Царю. На следующий день князем Барятинским был отдан приказ из пяти слов: «Шамиль взят, поздравляю Кавказскую армию». 'За сокрушение Шамиля Барятинский был пожалован генерал-фельдмаршалом.

Остался Западный Кавказ, где волновались черкесские племена. В 1860 году на усиление действовавшей здесь 19-й пехотной дивизии был направлен Евдокимов с 3 драгунскими полками и 16 сводными батальонами. Мелкая война шла здесь более трех лет, и наши силы постепенно были доведены до 60000 шашек и штыков при 108 орудиях. В 1861-м и 1862 годах большая часть черкесских племен выселилась в Турцию, изъявившие покорность выселены из гор на равнины, и местность заселена казаками.

В феврале 1863 года на Кавказ прибыл новый главнокомандующий — великий князь Михаил Николаевич {115} . Назначая своего брата наместником еще не успевшего окончательно замириться края. Император Александр II проявил акт большой политической мудрости, показав народам Кавказа свое к ним доверие и расположение. [114]

В этом году смирились шапсуги. Оставались абадзехи и другие воинственные племена по северному склону Кавказского хребта. Решив застигнуть их врасплох и не дать им изготовиться, великий князь открыл кампанию уже в январе 1864 года. В продолжение весны мятежники были ликвидированы порознь, на всем Кавказе не осталось ни одного непокорного племени — и 21 мая 1864 года все действовавшие на Западном Кавказе отряды соединились в горах у Сигнаха, где перед фронтом войск был отслужен молебен, ознаменовавший окончание полувековой борьбы.

* * *

Пятидесятилетняя Кавказская война — школа, подобная петровской Северной войне и суворовским походам — была благодеянием для русской армии. Благодаря этой войне ей удалось сохранить {116} свои бессмертные суворовские традиции, возжечь ярким пламенем начавший было угасать светильник.

Маленькая часть большой русской армии, заброшенная на далекую дикую окраину, свершила здесь великие дела. Ее не коснулись гатчинские вахтпарадные эспантоны, ее не осквернили шпицрутены военных поселений, ее бессмертный дух не стремились угасить плацпарадной фикцией «линейного учения». Горсть русских офицеров и русских солдат, не стесняемая тлетворным рационализмом доморощенной пруссачины, показала здесь, на что способен русский офицер, что может сделать русский солдат. Суворовское «Мы Русские, с нами — Бог!» огненным лучом пронизывает всю эпопею — от Поры и Аскерани до Веденя и Гуниба.

В чащах чеченских лесов и на раскаленных дагестанских утесах, в молниеносных рукопашных схватках с отчаянно храбрым противником и в изнурительных напряжениях прокладки дорог и расчистки просек крепла воля, закалялись характеры, создавались легендарные боевые традиции, вырабатывался глазомер начальников и бесстрашие подчиненных. Из одних рождались Котляревские, из других — Архипы Осидовы. И эту свою русскую боевую сноровку, эти боевые традиции, эту Науку Побеждать кавказские полки передавали из поколения в поколение, показывали ее во всех своих дальнейших встречах с врагом — при Башкадыкларе и Кюрюк-Дара, в хивинских и текинских походах, на Аладже и при Деве-Бойну и после, много лет спустя, при Сарыкамыше и Эрзеруме, под Ивангородом [115] и Козеницами, на Бзуре и на Сане... Вот почему нам должна быть бесконечно дорога каждая капля русской крови, пролитая здесь, между тремя морями, должен быть дорог каждый выпущенный здесь патрон. И должна быть священной память всех вождей, командиров и рядовых бойцов, не давших угаснуть русскому духу.

Вечной благодарностью вспомним мы имена Карягина, Котляревского и Ермолова. Они явились творцами и основоположниками Кавказской армии. Воздадим должное Паскевичу, прославившему русское оружие под Эриванью и Эрзерумом. Преклонимся перед памятью Слепцова и Пассека, запомним навсегда имена капитана Лико и Архипа Осипова, Гаврилы Сидорова и трех гергебильских героев. И оценим Воронцова и Барятинского, Клюки и Муравьева, Фрейтага, Лисаневича и Евдокимова... Чтоб постичь высоты духа, творившего из них героев, приведем здесь один приказ.

«Товарищи, пора собираться в поход. Осмотрите замки, отточите штыки, поучитесь колоть наповал. Наблюдайте всегда и везде тишину, наблюдайте порядок и строй. В дело дружно идти, в деле меньше стрелять — пусть стреляют стрелки, а колонны идут и молчат. По стрельбе отличу — кто сробел, а кто нет, робким — стыд, храбрым — слава и честь. Без стрельбы грозен строй, пусть стреляют враги. Подойдите в упор, а тогда уж ура. А с ура — на штыки и колите, губите врагов. Что возьмете штыком, то вам Царь на разживу дает. Грозны будете вы, страшны будете вы татарве, нечестивым врагам. Осенитесь крестом, помолитесь Христу — и готовьтесь на славу, на бой!»

Чтоб отдать такой приказ, надо было иметь сердце солдата и душу поэта. По чеканности слога, мужественности и мощи размера, скрытой в этих строках торжествующей (хоть и не всякому доступной) победной музыке во всей русской словесности с ним могут сравниться лишь «Заветы Викинга» Жуковского — «Как у Фрея, лишь в локоть будь меч у тебя. Мал у Тора громящего млат. Есть отвага в труди, ко врагу подойди — и не будет короток булат...» Это последний приказ генерала Пассека, отданный им своим апшеронцам перед выступлением в Даргинский поход, откуда ему не суждено было вернуться... Войска имели достойных командиров. Но и командиры имели достойные войска! [116]

* * *

Ряд старых полков поддержал свою репутацию, созданную еще победами великого века. Полтавский ветеран — Эриванский полк — «сошел дождем» в Гимры. Герои франфорской баталии, туртукайские чудо-богатыри и измаильские застрельщики — апшеронцы — «привыкли в чужбине далекой врагов никогда не считать». Шуша и Гуниб стоили для ширванцев Лейпцига и Краона. А мушкетеры Чертова моста — мингрельцы — взяли здесь не один «чертов мост».

Для других полков Кавказ явился колыбелью их славы. Нижегородские драгуны сделали свой полк заслуженней-шим полком всей русской конницы. Выдвинулись грузинцы — сподвижники Котляревского, тифлисцы, тенгинцы. Кабардинцы, получившие первое на Кавказе боевое отличие. Прославился ряд младших их братьев, и создалась репутация Кубанским и Терским Гребенским полкам.

БОЕВЫЕ ОТЛИЧИЯ ЗА ДЕЛА С ГОРЦАМИ ПОЛУЧИЛИ ПОЛКИ:

13-й Лейб-Гренадерский Эриванский полк — георгиевские сигнальные рожки за Восточный Кавказ 1857 — 1859 гг., знаки на шапки за Западный Кавказ 1864 г .;

14-й гренадерский Грузинский полк — георгиевское знамя за Кавказскую войну (уже имел за Ахалкалаки в 1811), георгиевские рожки за Западный Кавказ 1864 г .;

15-й гренадерский Тифлисский полк — георгиевские рожки за Западный Кавказ 1864 г .;

16-й гренадерский Мингрельский полк — георгиевское знамя и георгиевские трубы за Кавказскую войну, георгиевские рожки за Западный Кавказ 1864 г .;

51-й пехотный Литовский полк — георгиевское знамя за поход в Андию и Дарго 1845 — 1846 гг.;

56-й пехотный Житомирский полк — георгиевское знамя за Андию 1845 г .;

58-й пехотный Прагский полк — георгиевское знамя за Андию 1845 г .;

59-й пехотный Люблинский полк — георгиевское знамя за Андию и Дарго 1845 — 1846 гг.;

60-й пехотный Замосцкий полк — георгиевское знамя за Андию 1845 г .;

70-й пехотный Ряжский полк — знаки на шапки за Чечню 1857 — 1859 гг.;

73-й пехотный Крымский полк — - знаки на шапки за Западный Кавказ 1864 г .; [117]

74-й пехотный Ставропольский и 76-й пехотный Кубанский полки — знаки на шапки за Западный Кавказ 1864 г .;

77-й пехотный Тенгинский полк — георгиевское знамя за Андию (Ведень) 1859 г . (уже имел за Баязет 1829 г .), знаки на шапки за Чечню 1857 — 1859 гг.;

78-й пехотный Навагинский полк — георгиевское знамя за Андию 1845 г ., знаки на шапки за Чечню 1857 — 1859 гг.;

79-й пехотный Куринский полк — георгиевское знамя за Ахульго 1839 г ., Андию и Дарго 1845 — 1846 гг., знаки на шапки за Чечню и Дагестан;

80-й пехотный Кабардинский полк — георгиевское знамя за Ахульго 1839 г ., Дарго 1845 г . и Ведень, серебряные трубы за Западный Кавказ 1864 г ., поход за Кавказскую войну;

81-й пехотный Апшеронский полк — георгиевское знамя за Ахульго 1839 г ., Андию и Дарго 1845 г ., Гуниб 1859 г ., георгиевские трубы за Восточный Кавказ 1859 г ., знаки на шапки за Чечню 1857 г .;

82-й пехотный Дагестанский полк — георгиевское знамя за Салты 1847 г . и переход у Сагрытло 1859 г ., знаки на шапки за отличие с 1846 г . по 1859 г .;

83-й пехотный Самурский полк — георгиевское знамя за Салты 1847 г ., георгиевские рожки за Западный Кавказ 1864 г ., знаки на шапки за Чечню 1857 — 1859 гг.;

84-й пехотный Ширванский полк — георгиевское знамя за Гуниб 1859 г . (уже имел за Краон 1814 г . и Шушу 1826 г .), георгиевские рожки за Западный Кавказ 1864 г .;

1-й стрелковый Кавказский полк — георгиевское знамя за Андию и Дарго 1845 г ., знаки на шапки за Западный Кавказ 1864 г .;

2-й стрелковый Кавказский полк — знаки на шапки за Западный Кавказ 1864 г .;

3-й стрелковый Кавказский полк — знаки на шапки за Кавказскую войну;

4-й стрелковый Кавказский полк — знаки на шапки за Западный Кавказ 1864 г .;

1-й и 2-й пластунские батальоны — знаки на шапки за Западный Кавказ 1864 г .;

15-й драгунский Переяславский и 16-й драгунский Тверской полки — знаки на шапки за Западный Кавказ 1864 г ., 17-й драгунский Нижегородский полк — георгиевский штандарт за Чечню 1841 г . (уже имел за 1826 — 1827 г . и 1828 г .) и петлицы за Кавказскую войну;

18-й драгунский Северский полк — петлицы за Кавказскую войну; [118]

38-й казачий Донской полк — георгиевское знамя за дело у Гилли 3 июля 1844 г .;

1-й казачий Хоперский (Кубанское войско) полк — георгиевское знамя за Западный Кавказ 1864 г . (уже имел за 1828 — 1829 г .);

2-й казачий Хоперский (Кубанское войско) полк — георгиевское знамя за Западный Кавказ 1864 г .;

1-й казачий Кубанский полк — георгиевское знамя за войну с горцами, особенно за 1 ноября 1848 г . у Сангилея и за Западный Кавказ 1864 г . (уже имел за 1828 — 1829 г .);

2-й казачий Кубанский полк — георгиевские знаки на шапки за войну с горцами;

1-й кавалерийский Полтавский и 1-й кавалерийский Ейский полки — знаки на шапки за Западный Кавказ 1864 г .;

1-й кавалерийский Уманский полк — георгиевское знамя и знаки на шапки за Западный Кавказ 1864 г .;

1-й кавалерийский Екатеринодарский полк — знаки на шапки за Западный Кавказ 1864 г .;

1-й кавалерийский Кавказский полк — георгиевский штандарт за Кавказскую войну, особенно за Западный Кавказ 1864 г . (уже имел за 1828 — 1829 г .), знаки на шапки за Западный Кавказ;

3-й кавалерийский Кавказский полк — надпись на знамя за Кавказскую войну (уже имел за 1828 — 1829 г .);

1-й кавалерийский и 2-й кавалерийский Лабинские полки — георгиевское знамя за Западный Кавказ 1864 г .;

1-й кавалерийский Урупский полк — георгиевское знамя за Западный Кавказ 1864 г .;

1-й казачий и 2-й казачий Кизляро-Гребенские полки (Терское войско) — георгиевское знамя за Кавказскую войну;

3-й казачий Кизляро-Гребенский полк — надпись на знамя за Андию и Дарго за 1845 г . (уже имел за 1828 — 1829 г .);

1-й и 2-й Горско-Моздокские полки — георгиевское знамя за Кавказскую войну;

3-й Горско-Моздокский полк — надпись на знамя за Кавказскую войну (уже имел за 1828 — 1829 г .);

1-й Волгский полк — георгиевское знамя за усмирение Восточного и Западного Кавказа;

2-й Волгский полк — георгиевское знамя за Кавказскую войну и усмирение Восточного и Западного Кавказа (уже имел за 1828 — 1829 г .);

3-й Волгский полк — надпись на знамя за Кавказскую войну (уже имел за 1828 — 1829 г .);

1-й и 3-й Сунженско-Владикавказские полки — георгиевское знамя за Кавказскую войну; [119]

Кавказская Гренадерская артиллерийская бригада — георгиевские трубы за отличие в 1840 г . и за Салты в 1847 г .;

19-я артиллерийская бригада — знаки на шапки за Западный Кавказ 1864 г .;

20-я артиллерийская бригада — серебряные трубы за Кавказскую войну, знаки на шапки за Кавказскую войну (уже имела за 1828 — 1829 гг.);

21-я артиллерийская бригада — георгиевские трубы за Восточный Кавказ 1859 г ., знаки на шапки за отличие в 1853 г . и 1859 г .;

1-я, 2-я, 3-я, 4-я и 5-я Кубанские батареи и 2-я Терская батарея — знаки на шапки за Западный Кавказ в 1864 г .;

1-й Кавказский саперный батальон — петлицы за Кавказскую войну;

5-й саперный батальон — георгиевское знамя за Андию и Дарго в 1845 г . (имел уже за Балканы в 1829 г .);

2-й саперный батальон — георгиевское знамя за Андию и Дарго в 1845 г .

Мы можем видеть, что свыше трети всех отличий пожаловано за усмирение Западного Кавказа в 1864 г . — за последнюю кампанию, проведенную братом Государя. За дела с горцами отличий не жаловалось до взятия Ахульго, когда были пожалованы георгиевские знамена Куринскому, Кабардинскому и Апшеронскому полкам.

 

 

 

 

html counter
Сайт создан в системе uCoz